Бафомет в ночи

Шедший впереди рядовой Киновский что-то зашипел.
- Свет, впереди, - прошептал он. - Похоже, бивачный костёр.
Быстро подойдя к нему, остальные солдаты выглянули из-за угла обугленного здания и увидели внизу внутренний дворик. Там и горел костёр, вокруг которого сидели три сгорбившихся человека. Что-то жарилось на вертеле над огнём, и Кулли едва не застонал, когда вдохнул запах готовящегося мяса. Когда же один из сектантов поднёс к губам флягу и сделал длинный глоток чего-то, это решило его судьбу. Рахайн постучал по штыку, поднёс палец к губам и скрылся в тенях. Остальные последовали за ним. Четыре гвардейца разошлись вокруг лагеря, стараясь окружить еретиков. А затем сержант взревел от ярости, и все они бросились на культистов как один, коля и рубя их, отчаянно, неистово... Огонь, мяса, вода... здесь было всё, что отделяло жизнь от смерти.
И они выбрали жизнь.
Когда гвардейцы добили последнего еретика, Кулли схватил флягу и начал пить, так быстро, как только мог, не задумываясь о том, была ли та чистой. Он видел, что другие тоже пьют, а Рахайн отрезает окровавленным штыком кусок жарящегося на длинном вертеле мяса. Божественный запах, вкус самой жизни, спасения... Кулли ел и пил, пока не застонал от облегчения.
Наконец, когда все почти наелись, капрал подался вперёд, чтобы погреть грязные руки у огня. Лишь тогда Кулли заметил то, что лежало среди углей под жарящимся мясом.
Почерневшую связку гвардейских жетонов.
Он сглотнул, посмотрев на других солдат. Они выглядели такими довольными, что Кулли решил, что лучше промолчать. Он снова посмотрел на мясо, гадая, кого же из пропавших бойцов второго отделения они ели.
Капрал Кулли прошептал молитву, прося Императора простить его, и отрезал себе ещё кусочек.

Солдаты нашли три стаббера, каждый из которых прошёл через множество модификаций и был отмечен тем же мерзким символом Хаоса, что еретики вырезали на своих руках. Теперь Кулли думал об этом клейме, как о печати Бафомета, и капрала мутило от одного его вида. Нашли они и ленты с патронами, и фляжки с пригодной для питья водой. При виде оружия врага Кулли скривился, чувствуя, как бурчит его живот. Скверна Архиврага казалось столь сильной, что он почти мог ощутить её вкус...

Через час к вышке связи с заклеймёнными Хаосом стабберам в руках пришли два гвардейца, обвешанные столькими патронными лентами, сколько могли унести. Они появились из глубин вечной ночи, словно призраки смерти, и убивали всё на своём пути, пока их руки не онемели от отдачи, а стволы не раскалились докрасна.
Солдаты поднялись по последнему лестничному пролёту, давя сапогами дымящиеся тела, и ворвались в центр управления связью. Зал освещали люмосферы, мерцали огни на всевозможных устройствах связи. Здесь всё ещё была энергия. Кулли подбежал к приборной доске и начал двигать рычаги, слушая, как стихает вой помех. Наконец, он услышал нечто похожее на открытый канал связи, и начал медленно крутить колесо, ища частоту штаба. И тогда Рахайн поддался проникшей в него скверне.
- Им не нужно знать, Кулли, - сказал сержант.
Он опустил стаббер и сорвал с левой руки перевязь, показав капралу вырезанную в плоти богохульную печать Хаоса.
- Бафомет, Кулли. Он особенный, разве ты не видишь? Не чувствуешь силу в самом воздухе? Давай, мужик, вырежи печать и присоединись к нам. Раздели могущество Тёмных Богов!
Кулли посмотрел на сержанта, не чувствуя ничего, кроме отвращения и печали. Отвращения к скверне Губительных Сил, к тому, что они сделали с его другом. Скорби о Каллек, обо всех, чьи жизни оборвались в этом жутком городе.
- Я отвечаю лишь перед одной силой, Рахайн, - вздохнул Кулли. - Император защищает тех, чья вера сильна.
Он поднял стаббер и прицелился в сержанта. Они вместе пережили варданскую войну и бились плечом к плечу против худших тварей, которых могла бросить против них Галактика. Они пробыли друзьями столько лет... гораздо больше, чем живут обычные гвардейцы. Капрал сглотнул, вспомнив, что она хорошо справлялась, почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы.
Рахайн схватился за штык и подался вперёд.
- Император защищает, - повторил Кулли и спустил курок.

Капрал ещё долго сидел рядом с остывающим трупом.
После множества попыток ему удалось связаться со штабом и передать предупреждение. Ещё больше времени ушло на то, чтобы найти кого-нибудь, кто поверил в его рассказ, но, наконец, его связали с самим полковником Норьего. Он сказал полковнику, что всё отделение кадийцев поддалось скверне Хаоса, что их стоит расстрелять прямо на месте или отправить в застенки Инквизици. Что все, кроме него, мертвы. Что Белет это ловушка, не думайте о восстановлении, лучше отправьте бронетанковую дивизию стереть его с лица земли. Прошу, молю, уничтожьте здесь всё!
Похоже, полковник понимал его, даже успокаивал. Настоящий лидер, отец солдатам. Может однажды станет магистром войны, а? Да, они найдут и арестуют Вайман и её солдат. Просто сиди тихо, сказал ему Норьего, и жди "Валькирию", тебя заберут для подробной беседы. Просто сиди тихо и не дёргайся, капрал.
Кулли опустил телефонную трубку вокса и расслабился в кресле связиста. Затем он вытащил штык, закатал левый рукав, посмотрел внимательно. Нет, так не пойдёт, ведь он никакой не художник... Поэтому капрал засунул руку за шиворот и вытащил цепочку со старой серебряной аквилой, приложил её к бледной коже на предплечье.
А затем провёл лезвием по коже и начал резать.
"Такой, - подумал капрал, - будет моя печать Бафомета".
Император защищает.

Бафомет (англ. Baphomet; лат. Baphometh) — демон, идол. В средние века проклятую дьяволицу «Бафомет» называли супругой проклятого сатаны. Изображение Бафомета является символом сатанизма. Печать Бафомета — официальный символ Церкви Сатаны. Являет собой перевернутую пентаграмму с вписанной в неё головой сатанинского божества Бафомета в образе «козлиной головы». В кольцо вокруг пентаграммы, напротив каждого луча звезды, вписано имя «Левиафан».