Ностальгируя по JA2

Нику Аванти.
И тому, кто поймёт.


Агония фамилии


Ускоренные языковые курсы это, конечно, ерунда, но уж два-то слова можно связать? Всего делов: напрягся, вспомнил, выпалил.

– Зис ноу май нэйм.

– Sorry? – Секретарша бестолково, но по-американски широко улыбалась.

Чёрт, так и знал. Ненавижу английский!

Язык Шекспира был тут, конечно, ни при чём. Просто эмоциональная скупость, которая боевому офицеру Дольцеву никогда не мешала – наёмнику Дольцеву ставила подножки на каждом шагу. Осознание этого факта, впрочем, радости не добавляло.

– Лук, ээ… как тебя? Ко-ур-тне…

– Courtney.

– Кортни. Да. Лук, Кортни – зис… Зис нот май нэйм. Зэ нэйм. Ми. Ноу.

– Oh, I see now! – Тут секретарша выдала сложную тираду, потом, спохватившись, перешла на упрощённый английский, потом на международный жестовый, но поздно – Дольцева заклинило уже на первом предложении.

– Так… Вэйт! Хе-ельмут!

– Я здес! Ест проблéм?

Вот он, родимый, общаться бежит – рожа приветливая, рот до ушей. Учись, комбат: фриц-фрицем, а шпарит – будь здоров: на русском, на английском – всё равно. Нет, надо брать пример.

С Хельмутом, конечно, было проще; но одно дело язык, другое – унылый «проблéм», суть которого бодрая американка набрасывала на усталый мозг со скоростью тысяча слов в минуту.

– Да, вижу, имя не то, но мы ориентируемся не на паспорт, а на анкету, заполненную в организации; в ней указано, что имя Maksimovich, фамилия Schwartz а позывной – Ivan. Если это неправильно, то придётся менять. А как правильно? Понятно, Ivan – это имя, Maksimovich – второе имя… Нет? А что? Ладно, а фамилия ваша...? Как, ещё раз? Dol-tsef… простите, очень трудно. Постойте, а при чём тогда Schwartz? Это позывной? По-немецки, да? Нет? На кого похож? Да, конечно, Arnold Schwarzenegger, знаю. Да, действительно похож! Значит, позывной… Что? Куда его?… А, простите. Секундочку, мне нужно записать. Всё, анкету завтра поменяем! Зайдите с утра. Да, и за деньгами тоже. Нет, увы, подъёмные без личной карточки получить нельзя, а карточку тоже придётся менять. Сожалею, company rules.

– «Бардак», ёмко подытожил Иван, выйдя из кабинета.

– «Что поделяйт», Хельмут виновато развёл руками, «Бюрократер».


***

Следующее утро оказалось щедрым на сюрпризы.

– Вот из зис?

Улыбка на лице девушки дрогнула. Хельмут хрюкнул в кулак, но под неодобрительным взглядом сделал вид, что поперхнулся.

– Кортни, твою ж мать…

– Но… всё как вы сказали: имя Arnold, фамилия Maksimovich, позывной Nahren.

Здесь на Хельмута напал приступ бессовестного кашля, и дальше переговоры Иван вёл сам.

– Мда, Арнольд Нахрен, за жестокость прозванный Максимовичем… Ноу, Кортни, итц нот ту ю! Ай мин, фёрст: Максимович из ноу сурнейм, – итц… ээ, отчество!

– Otchego… – попробовала незнакомое слово на вкус девушка.

– «Отчего мне так тепло», – мрачно допел Иван. – Твою ж мать… Сэконд – делит плиз «Nahren» нах… кхм… совсем. Тотали!

Распечатка злополучной анкеты еле заметно подрагивала в руках секретарши. Иван вздохнул.

Пылеглот хренов. В Афгане же как-то изъяснялся – местные понимали, даже дети. Эта девчонка не намного их старше и ей ты не можешь объяснить, как тебя зовут. Как диверсанта сапёрной лопаткой обезвредить – это запросто, этому ты её даже обучишь, а как твоё имя правильно писать даже с переводчиком не объяснишь. Стыдно, Ванька-взводный, стыдно.

Секретарша тем временем отчаянно краснела, ежеминутно извинялась и под руководством то и дело утиравшего слёзы Хельмута, шустро стучала одним пальцем по клавиатуре.

От обилия незнакомых закорючек на дисплее начала противно ныть голова, а розовая в крапинку плитка на рабочем столе грозила расплавить глазные яблоки и намертво прижечь остатки к черепу. Имя и фамилия, впрочем, были на своих местах.

– Добро.

Иван устало кивнул и повернулся к выходу. За спиной девушка что-то тихо спросила, а Хельмут серьёзным, почти недрогнувшим голосом объяснял.

– Tvoju mat’? Well, it means… «darling» or «sunshine», ja, «sunshine»!


***

Скверные предчувствия Иван старательно отгонял: «Ну теперь-то чего трястись? Всё ж сами проверили. И нахальный лохматый блондин, которого секретарша неубедительно спихивает со своего стола – тоже вполне нормальное явление. Вечер пятницы, что ты хочешь?» Подозрения, однако, начали крепнуть, когда, завидев Ивана, девушка вздрогнула, и вместо блондина спихнула со стола толстенную канцелярскую папку.

– Простите, что пришлось так долго ждать. Мелкая неприятность, случайно удалили тот вчерашний файл… (укоризненный взгляд на лохматого парня, с выражением оскорблённой невинности выгребающего содержимое папки из под стола) …Но данные я уже восстановила! Ваша карта готова. Вот, прошу. Извините ещё раз.

Что ни говори, а личная карточка наёмника выглядела солидно: фотография, печать, голограмма, чёткий шрифт имени (IVAN MAKSIMOVICH, ишь ты!) и фами… Та-ак! Неужели и в анкете…? Чёрт, и анкету переделали!

Заглянувший через плечо Ивану Хельмут шумно втянул сквозь зубы воздух, на лице секретарши в первый раз за всё время померкла улыбка. В кабинете повисла нехорошая, глухая тишина.

– So! Welcome to the team, mate! I mean, tovarishch? – Улыбчивый лохмач протягивал Ивану руку. – Robert.

Спокойствию Дольцева позавидовал бы заснеженный пик после неосторожного чиха альпиниста. «Но как же ты не вовремя со своим энтузазизмом, Роберт».

Подбородок Кортни характерно задрожал. Вот только этого не хватало. Ладно, в первый и последний раз: напрягся, вспомнил, скорчил… и рожу пошире, а то не поймут.

Судя по тому, с каким интересом Хельмут отвернулся изучать оконные жалюзи, американская улыбка на лице Ивана смотрелась впечатляюще. «Спасибо хоть зеркала нет, – ещё приснится потом чего доброго».

– Иван.

Одарив парня жуткой ухмылкой, Дольцев от души пожал ему руку.

– Сэнькью, Роберт. Сэнькью, Кортни.

Девушка выдохнула и облегчённо улыбнулась.

– Spasibo, Ivan, tvoju mat!

Улыбка Ивана стала чуть более зверской. Роберт удивлённо присвистнул, подмигнул девушке и показал большой палец. Где-то внизу мелко затрясся в приступе неприличного хохота Хельмут. «Друг, называется…» Выходя из кабинета, Иван отвесил ему несильного, но чувствительного пинка – стало чуть легче. «Ладно уж, спасибо что не Nahren». Пусть карточка душу не грела, зато её грели долгожданные подъёмные.


***

В четвёртом часу ночи зуммер телефона пищал особенно мерзко.

Совсем охренели… Кому ещё не спится? Дурацкое барахло. Понатыкают кнопок, идиоты. Руки поотрывать… Да всё, заткнись уже!

– Слушаю!... Ч-чёрт… Халло!

– Максимыч! Спишь что ль?

– Уже нет. Чего хотел?

– Да я просто… Ты вроде сказал, тебя внесли в списки?

– Ну?

– Так я весь их сайт перепахал, нет там Дольцевых.

– Вбей «Иван Долвич».

– Чего?

– Чего-чего! Долвичи мы с тобой теперь, Игорь! С-саншайн, твою мать…


Иллюстрейшн