Повелитель Человечества

Её рука дюйм за дюймом скользила по прохладному шёлку, пока не сжала знакомую рукоять из слоновой кости. Что-то механическое звучало в тени её покоев, напоминая урчащую мелодию.
– Не доставайте оружие, – произнёс убийца. – Говорят, вы умная женщина, министр Зу. Надеюсь, нам удастся избежать подобной бессмысленности.
Министр сглотнула комок в горле. Она не выпустила рукоять пистолета. Внезапный ночной пот словно приклеил руку к нему.
Как он попал сюда? Что с охраной? Дворцовая стража ждала внизу, воины были вооружены до зубов и получали щедрую плату, которая исключала возможность подкупа врагами. Где они? И что с её семьёй?
Где проклятые богами сигналы тревоги?
– Встаньте, министр. – Голос был слишком низким и слишком звучным, чтобы принадлежать человеку, и при этом совершенно не передавал человеческих эмоций. Если бы статуи могли разговаривать, они говорили бы голосом этого убийцы. – Вы знаете, что раз я здесь, значит, вы уже мертвы. Сейчас ничто не сможет этого изменить.
Она медленно села, хотя так и не выпустила оружие. – Послушайте, – обратилась она к золотой фигуре в темноте.
– Переговоры также бесполезны, – заверил убийца.
– Но…
– Как и просьбы.
Это зажгло искру в ней. Она почувствовала, как лицо стало жёстче, когда раздражение воспламенило храбрость. – Я не собираюсь просить, – холодно сказала она.
– Тогда приношу извинения. – Фигура не пошевелилась.
– Что с моей охраной?
– Вы знаете, кто я, Койя Зу. Вы можете выбрать, умереть в одиночестве или же сопротивляться неизбежному, и я покину дворец только после того, как убью всех, кто находится в нём.
Мой сын. Мысль поднялась, болезненная, обжигающая и дикая.
– Мой сын, – произнесла она, прежде чем успела остановиться.
– Он в возрасте, пригодном для службы Императору.
Рука Койи Зу дрогнула, и она крепче сжала рукоять пистолета.
– Нет, – сказала она, всеми силами ненавидя себя за дрожь в голосе. – Ему только четыре года. Пожалуйста, нет. Не легионы.
– Он слишком мал для легионов. Есть и другие судьбы, министр.
Её глаза привыкали к отсутствию света, даже пока кровь стыла в венах. В полутьме предрассветных часов она смогла различить богато украшенные перекрывающие друг друга края полированных доспехов. Броня из золотых пластин испускала низкий гул и являлась источником механического урчания. В руках убийца держал нацеленное на неё длинное копьё. Над клинком длиной в руку располагался громоздкий болтер в укреплённом кожухе.
Ничто из увиденного не удивило её. Зато удивило, что убийца стоял без шлема, не скрывая некогда человеческое лицо.
– Никогда не видела ни одного из вас так, – сказала она. – Я даже сомневалась, что у вас есть лица.
– Теперь вы знаете, что есть.
Койя Зу увидела, как убийца слегка наклонил голову, и услышала шёпот бесценной механики в горжете золотых доспехов. Хотя высокая фигура была усовершенствована всевозможными генетическими манипуляциями для улучшения жестокого интеллекта и физических данных, никакое переплетение генов не могло скрыть корни незваного гостя. Раньше он был человеком. Возможно уроженцем Альбии, если судить по лицу с обветренной кожей и шрамами сражений.
– Могу я хотя бы узнать имя своего убийцы?
Он ответил не сразу, и она осмелилась подумать, что застала его врасплох неожиданным вопросом. И всё же взгляд тёмных глаз не дрогнул:
– Меня зовут Константин Вальдор.
– Константин, – медленно повторила она. Она обладала широкими познаниями в мифологии Старой Земли, и часто ссылалась на древние истории и легенды в своих речах. Это помогало воодушевлять многочисленные толпы безбожных и безнадёжных отбросов, которые служили ей. Министр поняла, что улыбается, и не важно, что сына заберут и обрекут на судьбу генетических мук, не важно, что её от смерти отделяло всего несколько вздохов. Она улыбнулась улыбкой сумасшедшей, показывая все зубы и широко раскрыв глаза. – Меня убьёт человек с именем древнего короля.
– По всей видимости, так. Если вы хотите сказать последнее слово, то обещаю, что оно достигнет ушей Императора.
Койя Зу поморщилась. – Император. Как я ненавижу этот титул.
– Он – правитель этой планеты и повелитель нашей расы. Не существует более подходящего титула.
Она обнажила зубы в оскале, который выглядел слишком уродливым и вызывающем для улыбки. – Вы когда-нибудь задумывались, какому существу служите?
– Да, – взгляд тёмных глаз не изменился. – А вы?
– “Повелитель Человечества”. – Она покачала головой, чувствуя приятную вспышку правоты. – Он даже не человек.
– Министр Зу. – Предупреждающе произнёс её имя золотой воин. Но она не обратила внимания.
– Он вообще дышит? – вызывающе спросила она. – Ответьте мне, кустодий. Вы когда-нибудь слышали Его дыхание? Он – реликвия Тёмной эры. Оружие, которое покинуло гробницу и вышло из-под контроля.
Вальдор моргнул. Она в первый раз увидела, как он моргнул. Это редкое человеческое движение нервировало – оно казалось ей ложным, словно не имело никакого права появляться на его застывшем лице.
– Терра, – произнёс он, – измученный жаждой мир.
Теперь она знала. После этих слов она знала, за какое из множества своих преступлений должна умереть. Этого она ожидала меньше всего.
Смех, тошнотворный и непроизвольный, вырвался из её горла. – Ах ты, мерзкий раб, – сказала она, больше не в силах сохранять болезненную усмешку на лице.
– Другие миры испытывают не меньшую жажду. – Глаза золотого убийцы казались стеклянными с бесчувственным спокойствием, что выглядело ещё неприятнее из-за живого интеллекта, светившегося за ними. – И всё же ни один из них не несёт столько шрамов и не освещён честью стать колыбелью человечества. Этот мир – бьющееся сердце Великого крестового похода, министр. Вы знаете, сколько мужчин, женщин и детей сейчас медленно направляются сюда – в первый дом человечества? Вы знаете, сколько паломников хотят своими глазами увидеть исконную Землю? Сколько беженцев спасается со своих испорченных и загубленных миров, когда спала пелена Долгой Ночи? Уже сказано, что незаселённая земля – самый ценный товар в нашем зарождающемся Империуме. Но это – ошибка, верно? Есть ресурс намного ценнее.
Пока он говорил, она крепче сжала автоматический пистолет, дыша медленно и спокойно. Даже зная, что умрёт, даже зная, что у неё не было шансов достать оружие, тело отказывалось отступить от инстинкта самосохранения. Инстинкт требовал от неё продолжать борьбу за жизнь.
– То, что я сделала, – сказала она. – То, что я сделала, я сделала для своих людей.
– И теперь вы умрёте за то, что сделали для них, – спокойно произнёс он.
– Только за это?
– Только за это. Остальные ваши предательства ничего не значат в глазах моего повелителя. Ваши очистительные погромы. Ваша торговля запрещённой плотью. Армия генетически созданных отбросов, которую вы прячете в бункерах под Джерманскими степями. Возможность вашего восстания никогда не представляла угрозу Pax Imperialis. Ваши преступления отступничества – ничто. Вы умрёте за грех ваших машин-сбощиков, осушивших Последний океан.
– За кражу воды? – Она снова захотела рассмеяться, и ощущение было не из приятных. Смех накапливался в её крови и искал выход. – Всё это… потому что я украла воду?
– Я рад, что вы понимаете ситуацию, министр Зу. – Он снова склонил голову со странной любезностью и новым тихим урчанием механических мышц. – Прощайте.
– Подождите. Что с моим сыном? Что его ждёт?
– Он будет вооружён серебром, бронирован золотом и обременён весом величайшей надежды.
Зу сглотнула, опять почувствовав мурашки на коже:
– Он будет жить?
Золотая статуя кивнула:
– Если он силён.
В этот момент дрожь прошла. Страх улетучился, оставив только нескрываемый вызов где-то между облегчением и надеждой. Она закрыла глаза.
– Тогда он будет жить, – произнесла она.
Последовал удар, хрип и конвульсии, и она упала, задыхаясь в шуме. Потом давление, и тепло, и серость, серость, серость. И затем милосердное ничто.
Ничто, по крайней мере, для неё.