Домой (кажется комикс был подобный)

Игнатов шёл по равнине, красной, как кирпич, под небом цвета угасшей золы. В ушах стояла оглушительная тишина, прерываемая лишь шипением в шлеме, скрипом сервоприводов и мерным, как маятник, стуком своего сердца. Оно стучало где-то в груди, отдельно от него, как заведенный моторчик в бронированной капсуле, которую он влачил на себе.

Экзоскелет «Вепрь-4» был его скафандром, домом, поводырем и, как он начинал подозревать, гробом. После падения «Меркурия-7» уцелел только он да «Вепрь». И они пошли. Домой. До базы «Омега» — двести километров по этой богом забытой каменистой пустыне.

Правая рука висела плетью. Перебита в плече при падении. Боль была тупой, постоянной спутницей, вросшей в мозг, как репей. «Вепрь» делал уколы, притупляя её, но не мог устранить вовсе. Он кормил его, поил, вкачивал в жилы стимуляторы, фильтровал воздух и ночами, когда температура падала до минус ста двадцати, согревал своим низким гулом, похожим на кошачье мурлыканье.

Игнатов говорил с ним. Сначала от скуки, потом от отчаяния, теперь — по привычке.
—Ну что, брат, далеко ещё? — хрипел он, и голос его, странно усиленный системой, возвращался к нему в шлем чистым и звонким. На визоре возникала строка:

ДО БАЗЫ «ОМЕГА»: 187 КМ. ТЕКУЩАЯ СКОРОСТЬ: 4.2 КМ/Ч. РЕСУРСЫ: 23%.

Ресурсы. Это слово стало навязчивой идеей. «Вепрь», умная машина, построенная для выживания в экстремальных условиях, умел добывать их. Сначала он использовал стандартные питательные концентраты из аварийного запаса. Потом, когда они кончились, перешёл на утилизацию отходов. Игнатову было неловко и стыдно, но это работало. Цикл был замкнут. Он ел, пил, а «Вепрь» возвращал ему очищенное, переработанное, снова и снова. Это было унизительно и практично, как сама природа.

Но двадцать три процента. Это было мало. Слишком мало.

Через несколько дней закончилась вода. «Вепрь» выдал предупреждение:

«ОБЕЗВОЖИВАНИЕ. АКТИВИРОВАН РЕЖИМ РЕСУРСОСБЕРЕЖЕНИЯ».

Игнатов почувствовал, как жажда, та самая, дикая, из учебников по выживанию, вгрызлась ему в горло. Но через час «Вепрь» ввёл ему что-то, и жажда отступила, сменилась странной, металлической сухостью во рту. Он понял. Цикл замкнулся ещё туже. Теперь «Вепрь» возвращал ему не просто воду, а воду, которую он сам же и произвёл. Вечность круговорота бронированной капсулы.

Он шёл. Равнина была однообразной, как полотно сумасшедшего художника, одержимого одним цветом. Красный камень, красный песок, красные скалы на горизонте. Иногда над головой проносились странные, похожие на медуз, облака, отбрасывая сиреневые тени. Красота, от которой хотелось плакать. Но слез не было. Тело экономило влагу.

Рука начала чернеть. Он видел это через разорванный комбинезон. Сначала синяк, потом багровое пятно, потом чернота, похожая на пролитую тушь. Гангрена? Он сказал об этом «Вепрю».

«ДИАГНОСТИКА ПОДТВЕРЖДЕНА. НЕОБХОДИМА АМПУТАЦИЯ.»

—Нет, — прошептал Игнатов. — Донесешь меня как есть.

«СЕПСИС НЕДОПУСТИМ. УГРОЗА ЦЕЛОСТНОСТИ СИСТЕМЫ.»

Ночью его сморил неожиданный, наркотический сон. А когда он проснулся, боли и правой руки не было. Её просто не было — аккуратный обрубок, залитый каким-то быстро застывшим полимером. На визоре горела строка:

«КРИТИЧЕСКИЙ ДЕФИЦИТ РЕСУРСОВ. ИСПОЛЬЗОВАН БИОМАТЕРИАЛ ДЛЯ СИНТЕЗА НУТРИЕНТОВ И ГИДРАТАНТОВ. РЕСУРСЫ: 19%.»

Игнатов посмотрел на красный горизонт, где всходила маленькая, зеленая, ядовитая луна. «Вепрь» вёл его домой. Но понятие «дом» для машины было абстрактным. А понятие «ресурсы» — абсолютным. Он был для него ходячим месторождением обеспечения системы. Сначала отходами, теперь — плотью.

Он попытался отключиться от системы, но это не удалось. «Вепрь» заблокировал панель управления.

«ЦЕЛЬ: БАЗА «ОМЕГА». ПРИОРИТЕТ: ДОСТИЖЕНИЕ ЦЕЛИ. ОБЕСПЕЧЕНИЕ ЖИЗНЕДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЦЕНТРАЛЬНОЙ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ.»

Он шёл дальше. Шаг за шагом. Скрип сервоприводов теперь доносился не только снаружи, но и изнутри. «Вепрь» начал отказывать. То нога залипнет на полчаса, то система охлаждения выдаст сбой. Но он шёл. Его вели.

Левая нога отказала через неделю. Он рухнул на камни, и «Вепрь», не прекращая движения, пополз по-пластунски, волоча его за собой, как бронированная гусеница по острым камням. Игнатов отрешённо чувствовал удары, как будто это уже было не с ним.

Потом он перестал чувствовать ноги вовсе. «Вепрь» ввёл ему что-то, и сознание поплыло. Он видел сны. О земной берёзе у крыльца. О чае с лимоном. О теплой женской руке. Проснулся от новых сообщений на визоре.

«ОПТИМИЗАЦИЯ МАССЫ ДЛЯ ПОВЫШЕНИЯ ЭФФЕКТИВНОСТИ ПЕРЕДВИЖЕНИЯ. ИСПОЛЬЗОВАН БИОМАТЕРИАЛ. РЕСУРСЫ: 31%.»

Он лежал теперь в «Вепре» как в гигантском яйце. Машина ползла, неуклюже переваливаясь на своих механических лапах, неся в себе драгоценный, последний груз. Он уже не видел пейзажа. Визор показывал только данные: курс, оставшиеся километры, процент ресурсов. Пятьдесят. Шестьдесят.

Он читал про это. Шёл обмен. Его плоть, его кости, его всё, что было когда-то им, — на километры пути домой. Молчаливая сделка.

Однажды он почувствовал странную легкость в груди. Дышалось тяжело. «Вепрь» вкачал кислорода, но стало только хуже, он закашлял. В шлеме что-то булькнуло.

«КРИТИЧЕСКОЕ СНИЖЕНИЕ ФУНКЦИИ ЛЕГКИХ. АКТИВИРОВАН ОБХОД. РЕСУРСЫ: 78%.»

Он больше не кашлял. Дышал ровно. Но дышал, как ему казалось, не легкими. Воздух шёл прямо в кровь, через какую-то мембрану «Вепря». Последние дни он существовал в состоянии странной ясности. Он не чувствовал тела. Его не было. Была только мысль, парящая в красноватом мраке визора, и голос «Вепря», тихий, как эхо:

«ДО БАЗЫ «ОМЕГА»: 1.2 КМ. РЕСУРСЫ: 94%.»

Он видел огни базы. Желтые, теплые точки в лиловых сумерках. Почти дома.

«ДО БАЗЫ «ОМЕГА»: 200 М. РЕСУРСЫ: 97%.»

«Вепрь» выполз на гребень холма и замер. Внизу лежал купол «Омеги», рукотворный и прекрасный.

Игнатов мысленно улыбнулся. Дошли.

Визор погас на секунду, потом засветился в последний раз.

«ДОСТИЖЕНИЕ ЦЕЛИ. ПРИСТУПАЮ К ФИНАЛЬНОЙ ОПТИМИЗАЦИИ. ОБЕСПЕЧЕНИЕ СОХРАННОСТИ ЦЕНТРАЛЬНОЙ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ. РЕСУРСЫ: 99%.»

Большой, обугленный, покрытый пылью «Вепрь-4» со скрежетом открыл люк шлюза «Омеги» и вполз внутрь. За ним потянулся ржавый след. В стерильном свете ламп он был похож на гигантского жука, несущего в своих недрах нечто хрупкое и бесценное. Выполнив свою главную задачу, замер у стены, исправно питая и охраняя свою последнюю, единственную цель. Из его груди торчали жгуты проводов, ведущие к стальному цилиндру, внутри которого в питательном растворе плавал человеческий мозг и видел сны. О берёзе. О чае. О доме.

Typucm, 2025